ноябрь 2019
Третий раз за этот год съездил по дороге в сторону Аршаново и Куйбышево, это Бейский район, где последние годы активно стала развиваться добыча угля.
Разрезы Аршановский и Майрыхский.
Поводом к поездки сюда послужили жалобы местных фермеров на то, что их земли изымают через суд с формулировкой «для нужд государства», чтобы затем передать угольным компаниям.
По пути в Шалгинов мы свернули в степь и заехали к фермеру Леониду Сидорову.
— У меня около 1000 голов овцы. Я с угольщиками встречался, когда у меня хутор еще был около разреза. Пришлось продать. Потому что окопали со всех сторон, дышать невозможно было. Выжили, в общем со своей земли.
Сейчас разрез через суд пытается забрать у Леонида еще 75 гектаров земли.
— В наглую это делается. Ну, купили вы лицензию, так разговаривайте с народом, а не вот так. Дело в том, что мне юристы разреза давно еще говорили: «Ты что хочешь делай, мы у тебя все равно землю по кадастровой стоимости заберем». А кадастровая стоимость — 250 — 270 тысяч за 24 гектара. Копейки, считайте, бесплатно.
Возле фермы Сидорова находится единственная пустыня Хакасии, которая называется «Пески Бюрек».
Площадь этой пустыни — около 120 кв. км.
Едем дальше.
Между селами Аршаново и Шалгинов асфальт кончается и гравийную дорогу поливают водовозки. Сделано это в ответ на жалобы местных жителей, которые недовольны пылью, поднимаемой грузовиками с углем.
Вот наконец и Шалгинов.
И опять, как и несколько месяцев назад, здесь сразу виден упадок и чувствуется депрессуха.
По словам местных жителей за последние два года в селе покончили с собой 15 человек – и все младше 45 лет. Хотели бы здесь жить?
Хакасы вообще склонны к суициду в сложных социальных условиях: работать в селе негде, учиться – тоже, а потеря родовых земель может только усугубить ситуацию.
В Шалгинове заканчивается снос школы. Учеников теперь возят в аал Чаптыков.
От школы осталась одна табличка.
Местный житель Виктор также жалуется на угольщиков:
— У меня тоже кусок земли по суду отбирают. Просто так я не отдам, буду судиться. Они и так уже нам жизни не дали: утром уберешься дома, утром на окнах слой пыли.
Действительно: дорога с грунтовым покрытием проходит по краю села и, видимо, водовозки не всегда вовремя успевают ее пролить.
Ферма Виталия Майнагашева. 600 гектаров хотят изъять у него в пользу государства, а затем и угольщикам.
— Не останется скоро деревни. Мы здесь как чужие, в таком подвешенном состоянии. У меня фамилия Майнагашев, но по бабушке я из рода Шалгиновых. Бабушка мне показывала земли, на которых предки жили, я их и выкупил. Пастбища забрал, там вот хутор сделал. Это родовые земли. Там дом прадеда стоял, пока его в лагеря не отправили, где и расстреляли. А теперь у меня эти земли хотят забрать. Пастбищ у меня больше не останется. Нам тут ничего не светит. Блокада нас ждет. Отсыпят со всех сторон, и все – сельским хозяйством мы заниматься не будем. Терпим, терпим, однажды как громыхнет…
Быстро покинуть Шалгинов нам не удалось: на выезде из села пришлось очень долго и медленно ехать за похоронной процессией: обгонять это шествие считается невежеством. В городах такого действия уже не увидишь…
Вот теперь ощущение безнадёги в Шалгинове накатило по максимуму.
Разрезы Аршановский и Майрыхский тянутся вдоль трассы на Аршаново на протяжении шести километров.
С дороги невозможно различить, где заканчивается один разрез и начинается другой.
Коровы пасутся прямо напротив угольных отвалов.
Выглядит это немного жутковато: кажется, что отвалы — это такие цунами, которые готовы вот-вот всё поглотить.
Деревня Хызылсалда. Будет ли она существовать в следующий приезд сюда?
1,407